| SergeyAleksandrovich | Дата: Понедельник, 27.01.2014, 16:12 | Сообщение # 1 |
 Адвокат
Группа: Администраторы
Сообщений: 755
Статус: Оффлайн
| Рассказывают петербургские адвокаты – дети блокадного Ленинграда
Блокадная эпопея занимает особое место в истории Великой Отечественной войны, как сражение за Сталинград или танковая битва под Прохоровкой. Как и во всякой катастрофе, великой человеческой трагедии, есть в Блокаде Ленинграда и свои героические главы, есть и страницы, которые лучше не читать, потому что не они определяли суть великой обороны русских солдат и героического сопротивления гражданского населения.
Нечеловеческое страдание и боль до сих пор не выветрилась из старых довоенных зданий, гранитных набережных Невы и каналов.
В каждой ленинградской семье были те, кто умер от голода и холода, кто сумел выжить в этих тяжелейших условиях, и не только выжить, но и организовать жизнь стынущего на сорокоградусных морозах городе.
Еще остались те, кто помнит эти трагические девятьсот дней и ночей и те, кто пережил блокаду еще совсем маленьком возрасте, и кого спасли родители от неминуемой гибели.
Дети блокадного Ленинграда – одна из самых трагических глав великого романа, которая неумолимо и жестоко выписала реальность тех суровых и самых обыкновенных дней, каждый прожитый час в которых – маленький, а иногда и гигантский подвиг.
В нашем адвокатском сообществе, среди коллег – адвокатов есть и те, кого мы называем «дети блокадного Ленинграда». В канун священной даты для каждого петербуржца – дня окончательного снятия блокады Ленинграда, я встретился с некоторыми из них и попросил вспомнить о тех днях и рассказать о личных впечатлениях или о том, что об этом времени говорили их родные и близкие.
Андреев Анатолий Михайлович, адвокат Международной коллегии адвокатов «Санкт-Петербург»:
- Я помню первый день войны 22 июня. Отца призвали в армию и мы с мамой его провожали. Мне было четыре года, но память сохранила этот день и он не потускнел как желтеет от времени фотография. Такой же, как и был тогда, в глазах яркий солнечный день. На набережной Невы на выходе 16 линии Васильевского острова стояли автобусы. Отец обнял мать, крепко поцеловал ее в губы, схватил меня и что-то прошептал на ухо. Иногда мне кажется, что я помню эти слова…
Помню, как горели Бадаевские склады, это было 8 сентября, мама и бабушка ходили и собирали землю с оплавленным сахарным песком. Нам с сестрой, они отдавали и часть своего пайка. Самыми тяжелыми был конец декабря 41 года, январь и февраль 42 года. Дед наш умер от голода, а нас в апреле эвакуировали по дороге жизни. Я запомнил вкус гречневой каши, иногда бывает так, что этот вкус вдруг возвращается и я вдруг на какую-то минуту снова оказываюсь в промерзлом грузовике и передо мной миска с дымящейся кашей. Всю войну мы прожили в Оренбурге, а в сорок пятом вернулся отец, это были самые счастливые минуты нашей жизни.
Белицкая Регина Борисовна, работала адвокатом в консультации №15 Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов:
- Мою маму Ольгу Белицкую в первые дни войны вызвали в райком и поручили возглавить эшелон с маленькими детьми, которых она должна была вывезти в Лугу. Мне было пять лет и нас со старшим братом мама взяла с собой. Я помню, как таких же как мы малышей, мамы отдавали в эшелон, как они прижимали их к себе и утирали слезы, а некоторые рыдали навзрыд. Мы прибыли в Лугу: около ста детей и с ними два врача, две медсестры, две няни и начальник эшелона - моя мама. А через месяц враг уже был недалеко от Луги, и моя мама, в той неразберихе сумела всех детей быстро собрать, договориться об их отправке обратно в Ленинград. Это потребовало невероятной энергии, но мама всегда была очень хорошим и ответственным организатором. Никто из детей, это мне потом рассказывал мой старший брат, не потерялся и все здоровые и целые доехали до города и были встречены своими родителями. Мама никогда не считала это подвигом, а просто честным исполнением своего долга.
Вот еще один, запомнившийся мне эпизод. Мой брат Юрий дневал и ночевал на чердаке, там они дежурили при авианалетах сбрасывали вниз зажигалки.
И как-то раз днем, когда не было авианалета и не грохотала артиллерийская канонада, я попросила своего брата, мне ужасно хотелось хоть одним глазком посмотреть, чтобы он взял меня на чердак. Он согласился. И когда я просунула голову в чердачное окно, то вдруг увидела вспыхнувшую звездочку, я обрадовалась и закричала, я думала, что это ракета. Брат быстренько меня увел обратно в квартиру…
Нас эвакуировали в мае 1942 года, а вернулись мы в марте сорок четвертого.
Моя мама стала адвокатом и работала до 1965 года в Городской коллегии адвокатов.
Бенцианов Аркадий Яковлевич, адвокат консультации №13 Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов:
- Я окончил пятый класс, мне было тринадцать лет, когда началась война. Мы жили в огромной восьми комнатной коммунальной квартире рядом с моей 206-ой школой. Окна нашей квартиры выходили на реку Фонтанку. Хочу сразу сказать, что своей жизнью во время блокады я обязан исключительно моей маме Раисе Исааковне. Она была врачом. Но об этом чуть позже. Война началась, когда мы были на даче в Тайцах. Я видел, как на Гатчину ехала вереница грузовиков, а в них совсем молодые красноармейцы, они о чем-то переговаривались и пели песни. И теперь меня не покидает ощущение, что никто из них не вернулся, все они сложили голову. В первые месяцы с продуктами не было никаких проблем. Никому и в голову не приходило, что немцы подойдут к Ленинграду, и съестными и другими припасами никто не запасался впрок. На углу Владимирского и Невского проспектов работал гастроном № 1 и там все было и недорого, и колбасы, и мясо, и крупы, и хлеб и булка, и даже черная икра.
Но в сентябре с продуктами уже начались перебои, а в октябре они исчезли из магазинов.
Я запомнил 8 сентября. Потому что небо над Фонтанкой вдруг окрасилось розовые, лиловые, желтые цвета и воздухе крутился сладковатый запах. Мы думали, что это отравляющие газы, а это горели разбомбленные знаменитые Бадаевские склады. В сентябре я еще дежурил на крыше в школе, и нам не раз удавалось сбросить на землю зажигалки, хотя это было и опасно, потому что надо было подойти к самому краю крыши, у которой не было ограждений, в темноте, под осколками. Но школа не сгорела…
В декабре я свалился от голода. И мама поняла, что я ухожу, и ей нечем меня кормить. Моему брату было семь лет и он тоже едва держался на ногах, отец лежал, почти не вставая. И вот моя мама вдруг вспомнила, что над нами живет семья райвоенкома. Я не знаю, что она говорила и как умоляла помочь ее умирающим от голода детям, но в нашу комнату она вернулась с бутылкой, на донышке которого было немного кагора и кусочком шоколада. И это, видимо, в самый критический момент, спасло меня от голодной смерти. Уже потом, когда я стал поправляться, мне пришлось ходить за водой на Фонтанку. Брат был еще маленький, отец с трудом вставал с кровати, мама работала с утра до ночи. Так и запомнилось мне как я ползу по обледенелым ступенькам спуска, иду до маленькой замерзающей лунке и набираю воду бидончиком, экономя силы, чтобы выползти на набережную и дойти до дома с водой.
Вот так нас спасла мама, и моего отца, и брата, и меня. Часто женщины оказывались сильнее и выносливее мужчин…
Шарыпина Нинель Мамедовна, адвокат консультации №9 Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов:
- Мне было чуть больше года, когда начались мои блокадные дни. И я, конечно, знаю о нашей жизни в блокаде только по рассказам моих близких и особенно, мамы, которая нас сберегла и выходила в те трагические месяцы, практически, без хлеба, еды, в холодной квартире на Петроградской стороне. Мама работала в училище им. Фрунзе, а отец охранял дорогу жизни. У мамы была рабочая карточка и папа присылал все, что мог, но я и бабушка, мы выжили, благодаря мамы, Дорофеевой Александры Михайловны. Каждый день она приносила нам в котелке супчик, жидкий, но для нас, как вспоминала мама, он был вкуснее и лучше, чем самые лучшие продукты в мире. Каждый день она шла из училища с котелком и боялась, чтобы у нее не отняли. Это было, и не единичные случаи. В городе случалось и людоедство, их потом, таких людей, а о них знали, забирали в специальные больницы, они уже были психологически нечеловеки… Поэтому детей старались, особенно маленьких не выпускать одних, без взрослых, на улицу.
Мы жили в Ленинграде всю блокаду. У нас была возможность, уехать в последним поезде в эвакуацию, но мы опоздали, а потом узнали, что поезд разбомбили.
Бабушка не ходила в бомбоубежище всю блокаду, пряталась за печку и крестилась. Так вот и ее и нас Господь и спас…
Лебедев Константин Константинович, адвокат Санкт-Петербургской объединенной коллегии адвокатов:
- Мой отец был морским артиллеристом и служил на линкоре «Марат», закончив училище им. Фрунзе. За финскую кампанию он получил орден «Красной Звезды». Когда началась война, весь Балтийский флот перебазировался из Таллинна в Кронштадт. Мой отец героически погиб, на линкоре «Марат» в самом начале блокады.
Линкор стоял на внутреннем рейде. С середины сентября 1941 года немцы совершали массированные авианалеты. Под один из таких налетов и попал военный корабль, на котором служил отец. Бомба ударила в центр линкора, в трюм и боезапас взорвался. Корабль переломила на две части, все командиры в рубке погибли, и мой отец тоже, ему было тридцать три года. Мама была уже беременна, так что я никогда не видел своего отца. Я не помню, каким он был, только по рассказам мамы, старшего брата и по фотографиям.
В тридцать четвертом году родился мой старший брат, а я появился на свет в сорок первом. И поэтому я могу пересказать, что пережили и о чем делились со мной мои родные. Мама Полина Васильевна Лебедева работала во время начала блокады медсестрой в госпитале. Когда был разбомблен линкор, она обошла все военные госпитали, но отца ни где не нашла…
В нашей семье еще было две мамины сестры. Вся семья жила на площади Революции, а потом мы переехали в Кронштадт, там было лучше с продовольствием. Так мы и оставались бы на этом военно-морском острове, если бы не один случай. Как-то старшая сестра Галина вышла из дома со мной на руках, и у нее пытались вырвать меня, совсем еще младенца, она закричала, так страшно закричала, что выскочили соседи и тот нелюдь убежал… Это обстоятельство в решении уехать тоже сыграло свою роль...
Мы уехали в эвакуацию, а младшая сестра и бабушка остались. Нас вывезли на барже на северный берег Финского залива, к Сестрорецку. Там мы сели на поезд и двинулись в Западную Сибирь, в Оренбургскую область. Поезд бомбили, несколько бомб попали рядом в вагоны. Наш вагон тряхнуло от взрывной волны. Меня сильно ударило, и всю дорогу я был в тяжелейшем состоянии. Но сибирские врачи выходили. В конце сорок четвертого года вернулись в Кронштадт. Наша квартира была занята. Мы ютились у родных на Советской улице, ужасная была теснота. Мама поехала в командировку в Кронштадт, хотела устроиться медсестрой на военно-морскую базу, но там мест не было и ей командир базы предложил стать воспитателем в детском саду и она согласилась. Там и поселись наша большая семья, все родственники, десять человек, все, кто пережил блокадные дни…
Егоров Юрий Михайлович, адвокат консультации №49 Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов:
- Мой старший брат ушел добровольцем на войну. И погиб, я так и не нашел и не знаю, где это произошло. Блокаду я помню, остались какие-то картины нашей жизни. Мне уже исполнилось четыре года, я родился 1937 году.
В день рождения мамы, 21 января 1942 года мы чуть не погибли с ней. Ей подарили ведро угля. И мама жарко натопила раскалившейся буржуйкой комнату. И вьюжку, видимо, сильно задвинули, так чтобы больше сохранялось тепла. И мы угорели чуть-чуть не до смерти. Мама не пришла на дежурство. А в подъезде дежурили жильцы квартир, вот к нам и пришел дежурный, узнать в чем дело. Это нас и спасло. Побежали за врачом. Маму вынесли на лестницу, а про меня подумали, что я уже умер и отнесли вниз под лестницу на первый этаж, туда обычно складывали трупы. Я пришел в себя и закричал от ужаса. Я очень сильно промерз. И долго не мог оправиться. Отец, что называется, был рукастый. И перед самой войной хотел делать ремонт в квартире. И для этого закупил большую бутылку олифы. А тогда олифа – это была смесь различных масел – конопляного, подсолнечного… Эта бутылка и спасла нам с матерью жизнь в самые тяжелые дни блокады в сорок втором году. В этот год меня в школу не взяли, слишком был слабый и болел. Нас собирали в детские сады, их называли «очагами», очень теплое слово. А в сорок третьем я уже учился, в переоборудованном под учебный класс подвале. В середине зимы сорок третьего вдруг стало легче, появились продукты, и тогда мама сказала: «Мы теперь не умрем». Блокада была снята, но еще долго она диктовала нам образ нашего мировосприятия и жизни.
В нашем доме в двух подъездах была размещена военная часть. Однажды военные дали мне тарелку каши и сказали, пока не съешь не отпустим. А я заплакал, потому что мама мне говорила, что много ест нельзя, умрешь. Я и подумал, что они хотят меня накормить до смерти.
И еще одну маленькую историю хочу рассказать. За нашим домом раньше был колхоз «Ударник». Летом поля были разделены на небольшие участки и засеяны разными овощами – все было засеяно. Я помню, что никто не брал с чужих участков, так было. И мама говорила, чтобы я ходил осторожно и не наступал на засеянную землю.
- Ты можешь растоптать чью-то жизнь, - говорила мне мама.
Беседовал Милослав Федоров
фото Унру Сергей
--------------------------------------------------------------------------------
Адвокатская палата Санкт-Петербурга совместно с Государственным мемориальным музеем обороны и блокады Ленинграда, при поддержке Музея ретро-техники и любителей военной истории, проводит мероприятие, посвященное 70-летнию полного освобождения Ленинграда от фашисткой блокады, которое состоится 25-27 го января с 11:00-17:00 по адресу: Санкт-Петербург, Соляной переулок, д.9.
В рамках мероприятия: посещение музея, экспонирование военной техники времен Великой отечественной войны, реконструкция боевого подразделения времен Великой Отечественной войны (огневая точка). В экспозиции будут представлены автомобили Газ М1, «Виллис», Газ 67.
С 14:00-15:00 ежедневно работает полевая кухня (чай, налитый из полкового самовара).
Также вас ожидают выступления артистов, фронтовые песни и атмосфера праздника!
Организатор: Гарнин Владимир Владимирович
Тел.: 8921-950-59-61
|
| |
| |
